| Под счастливой семеркой |
Клауд сошел на платформу и побрел по ней, сунув руки в карманы. Баррет и ЛАВИНА попрыгали с платформы куда-то в сторону и скрылись в темных мусорных проулках - путать следы. Клауд слишком устал, чтобы бояться. Он сошел с платформы, здесь под ногами был еще относительно целый желтоватый асфальт, но он скоро пошел трещинами, превратился в отдельные куски и совсем закончился. Пошли лужи и грязь, на дорогу одни люди накидывали доски, ящики, кирпичи, стальные листы, другие растаскивали и строили дома. С ночи капал грязный слабощелочной дождь, оставляя на поверхности блестящих луж, где плавали упаковки, старые канистры, одноразовые тарелки и смятые стаканчики, идеально ровные круги, повторяя в отблесках прожекторного света окружность в небесах. Во всех лужах отражалась небесная цифра семь.
Не было еще пяти часов утра, но люди в трущобах давно разучились отличать день от ночи и спали, когда придется.
Занятное дело - улица в трущобах.
Море домов и вывесок, латиница, кириллица и кандзи, иероглифы и чуть только не двоичный код, "Суси Гаттэн" соседствует с "НеоБагамут Нанотекнолоджис" - оба заведения довольствуются стенами из гофрированной жести и картонными крышами. Вот проехал велорикша, развозя соевое молоко по богатым домам, бутылки белеют горлышками в картонных коробах. Седобородый оборванный негр под навесом из старых газет сосредоточенно выводит иероглифы тушью на тонкой бумаге: каллиграфия. Высокий забор, на нем прекрасный пейзаж с синим океаном, белый песок, пальмы, парус яхты: реклама. За забором грохочет бульдозер. Человек с повязанным ртом жарит в шашлычнице каких-то членистоногих гадов на продажу, на ниточке подвешена целая гроздь. Еще живые гады возятся за спиной продавца в жестяном бочонку из-под пива со спиленным верхом.
Свора детишек лупит что-то палками, похоже, червь-переросток в локоть длиной, цепляется жалкими лапками за обломки шлака, хочет уйти. Сердобольный прохожий с молчащим кассетником на плече достает из-за пояса пистолет с глушителем и добивает червя метким выстрелом в упор. Дети с визгом разбегаются.
При звуке выстрела Клауд вздрогнул, затем снова опустил голову и продолжил свой путь.
Две женщины стирают что-то в тазиках, треща без умолку, обсуждая соседей и знакомых: кто-то нашел на свалке ящик просроченной ветчины и отравился, помилуй Бог его душу.
Вот торговец компьютерными дисками сворачивает торговлю, убирая товар - картонные ящики, набитые зеркальными кругляшами скверно записанных дисков - в свой вагончик, видимо, думая, что настает ночь. Его сосед по вагончику, лекарства, которые он продает, Клауд бы побоялся даже трогать пальцами, не только принимать внутрь - наоборот, только разворачивает торговлю, раскладывая на крышке поцарапанного стола пузырьки и упаковки с таблетками.
Группа монахинь церкви Судного Дня в желтых одеждах и черных чепчиках, в противогазных масках, мелко кланяясь всем проходящим, следует своим путем, зря они так открыто ходят: ортодоксы из конкурирующей церкви Тысячелетнего Царства, попадись им монахини, могут за здорово живешь расстрелять еретиков из автоматического оружия, правда, и у монахинь под желтыми накидками могут найтись бронежилеты и пара противотанковых ружей. Вот несколько длиннобородых старцев дуются в очко, бессовестно обжуливая друг друга. Стая собак диких расветок роется в мусоре.
Вот на перекрестке пара черных пластиковых мешков с застегнутыми на содержимом молниями и белеющими значками радиоактивности: кого-то убили, полиция, как обычно, сфотографировала место преступления, сделала какой-нибудь вывод о разборках банд, и уехала. Из-за белых значков тела не украдут, чтобы перепродать на черном рынке на органы - хотя как знать.
Тут же по соседству только приехала бочка с относительно чистой водой, люди со всех сторон бегут к ней с ведрами, перескакивая через кучи мусора и те же пластиковые мешки. Над головами прошумел вертолет: то ли кто-то очень надоел той же полиции, то ли местный авторитет возвращается домой. Музыкант с кислотно-зеленым хайром играет на какой-то электробандуре с торчащими проводами нечто тяжелометаллическое и поет на неизвестном языке, частенько пуская петуха, его пытается переорать стереосистема из сарайчика напротив.
По соседней улице ползет чудовищный мусоровоз размером с пятиэтажный дом, над крышами плывет красный ромб на кузове: "Син-Ра". Кажется, на развороте мусоровоз сметает трехметровым колесом чье-то жилье, безмятежного водителя в заоблачной, наглухо загерметизированной кабине покрывают снизу потоками мата. К водителю нужно подняться по длинной лестнице, и наверняка у него там в дверце хорошая бойница, куда очень удобно просунуть изнутри ствол и очередью смести любых недоброжелателей с лестницы. Так что исполинский мусоровоз, сияя огнями и роняя куски труб и автомобильные дверцы из двадцатиметрового ковша на крыши, удаляется.
Мусоровоз заставил Клауда поднять глаза; когда гигантская машина исчезла их поля зрения, он перевел взгляд и сообразил, что находится совсем рядом с большой опорой, пятидесятиметровым монолитом из композитного бетона, уходящего в самый центр Счастливой Семерки на нижней стороне платформы. Рядом с этой неровной, желтой, прямоугольной глыбой, чем-то напоминающий древесный ствол, на котором и стояла небесная твердь седьмого сектора, возвышалась засвеченная прожекторами водонапорная башня, доходя где-то до середины опоры. Башня была обвита чередой лестниц, а сверху со всех сторон к ней тянулась паутина тросов и кабелей: это было самая высокая точка Седьмого Сектора, если не считать пограничных стен. Стоп, если я в самом центре Счастливой Семерки, значит, где-то рядом бар Тифы с невероятно оригинальным для Счастливой Семерки названием "Седьмое Небо". Пойти туда? Хотя и Баррет наверняка там. Нет уж...
"Тифа обидится, если ты не придешь."
"Заткнись."
"Я серьезно. Ты там нужнее, чем здесь."
"Заткнись, я сказал."
- В "Седьмое Небо"? Привет, Клауд.
Клауд вздрогнул. Это был всего лишь охранник водонапорной башни. Водонапорная была окружена высоким забором, колючая проволка, белые шишечки изоляторов, подведен ток. Красноречивые щиты с черепами, на единственной дверце - цепь и огромный замок. А чтобы на башню никому еще не пришло в голову лазать, сидит на ящике мулат-охранник с карабином в руках и в оранжевой куртке с логотипом "Син-Ра", приторговывает от скуки сигаретами, курит сам и рассматривает пейзаж. Интересно, зачем водонапорке такая охрана.
- Я что, думать вслух начал? - поинтересовался Клауд.
- Да нет, просто я тебя там видел. - сказал охранник, вертя в руках окурок. - Нгуен моя фамилия. Я и сегодня к Тифе схожу выпить после работы, если Баррета не будет.
Клауд задумался.
- Баррет-то будет...
- Тогда не пойду. Слушай, что случилось наверху? У нас часа два назад свет вырубили. Мы уж решили, что конец света.
- Сегодня ночью взорвали первый реактор.
- Ну, точно, ЛАВИНА. Все время на стенах пишут и листовки кидают, что придет отмщение и все такое.
Клауд поглядел на Нгуена, пытаясь сообразить, связаны ли Баррет и сам Клауд в глазах местного населения с ЛАВИНОЙ или нет.
- А ты сам как относишься? - спросил Клауд охранника.
Тот пожал плечами.
- Религиозные фанатики или что-то вроде того. Психи, одно слово. Мне "Син-Ра" зарплату платит и все такое. И я не люблю, когда свет выключают и телефон не работает. Вон две пачки сигарет свистнули. А тут сигареты дорогие, даже бычки поштучно продаю.
- Ну и что будешь делать, если встретишь кого-нибудь из ЛАВИНЫ? - спросил Клауд. - Сдашь полиции? Попробуешь задержать сам? Или что?
Охранник очумело поглядел на него.
- Убегу подальше, скорее всего. Я же не псих. И ты не псих. Тифа психов на порог не пустит...
За домами раздался нечеловеческий рев и следом за ним - грохот пулеметной очереди и редкие пистолетные выстрелы. Клауда словно дернуло током: он узнал протез-пулемет Баррета.
Охранник устроился на ящике поудобнее и добавил:
- Кроме разве что одного...
|
|
